| Главная » Статьи » Лисы в литературе » Китайская литература (Пу Сун Лин) |
Красавица Цин-Фын
| Гэны из Тайюаня были раньше крупными людьми и занимали огромные, просторные дома. Потом здания эти стали разрушаться, опустели одно за другим и были окончательно заброшены. Вслед за этим в них начались разные чудеса и странности. Вдруг двери зала то откроются, то захлопнутся, и семья Гэнов по ночам в ужасе кричала. Гэн, удрученный всем этим, переселился в свое пригородное именье, оставив старого привратника караулить дом. После этого дома Гэнов стали падать и разрушаться еще сильнее. Водворилось полное запустение, а люди слышали там смех и песни... У Гэна был племянник по имени Цюй-бин, человек взбалмошный, свободный от всяких предрассудков, смелый и совершенно несдержанный. Он велел старому привратнику сейчас же прибежать и сказать ему, если что будет слышно или видно. И вот старик, увидев ночью в разрушенном доме огни, то сверкающие, то потухающие, пошел и доложил молодому Гэну. Тот захотел пойти и посмотреть, что там за чудеса. Его останавливали - он не слушал. Он отлично знал расположение ворот и входов и пошел, уверенно пробираясь через густые заросли дикого бурьяна, идя по дорожкам то туда, то сюда. Наконец, он вошел в большой дом. Поднялся наверх - ничего особенного. Прошел через весь дом - слышит где-то близко-близко человеческие голоса. Посмотрел в щель - видит: горят две огромные свечи - светло от них, словно днем. Какой-то пожилой человек в шапке ученого сидит, повернувшись в южном направлении, а напротив него пожилая женщина. Обоим лет за сорок. Налево - молодой человек лет двадцати с небольшим, а направо - девушка, только-только начавшая делать себе прическу. Перед ними стол полон вин и закусок, и они сидят за ним, весело разговаривая. Гэн неожиданно для них вошел в комнату и сказал с улыбкой: - Вот пришел незваный гость. Все в испуге бросились бежать и скрылись. Один старик вышел из-за стола и закричал, кто это такой тут пришел в чужие покои. - Это мои покои, - отвечал студент. - Вы изволили их занять, сами сидите и пьете такое чудесное вино, а ни разу не пригласили владельца дома. Не будьте таким жадным скрягой! Старик внимательно посмотрел на студента и сказал: - Вы не владелец. - Я шалый студент, Гэн Цюй-бин, племянник владельца, -ответил Гэн. Тогда старик почтительно приветствовал его: - Я давно уже знаю вас. Смотрю на вас с восхищением, с уважением, как смотрят люди на звезды Ковша[1] или на святую гору Тай[2]. Сказал, поклонился студенту и ввел его в комнаты, крикнув слугам, чтобы убрали стол и подавали снова. Студент воспротивился и остановил его. Старик стал наливать вино. Мы с вами, - говорил ему студент, - как бы одной семьи, и не следует вашим, знаете, от меня убегать. Прошу вас вернуть их сюда выпивать вместе с нами. Старик крикнул: - Сяо-эр! В комнату откуда-то вошел молодой человек. - Вот мой поросенок, - сказал старик. Молодой человек сделал приветствие и сел. Стали понемногу расспрашивать друг друга о родне и происхождении. Старик назвался Ху И-цзюнь. Студент всегда увлекался, и от его разговора веяло живым духом. Сяо-эр был тоже человек с огоньком. И вот они, откровенно и искренне высказываясь, сильно друг другу понравились. Студенту исполнился двадцать один год, он был на два года старше Сяо-эра и решил считать его как бы своим младшим братом. - Я слышал, - говорил старик, - что ваш дед составил «Повествование о горе Ту». Знаете ли вы его? Студент отвечал утвердительно. Старик сказал: - Я потомок Туской девы-лисы. После Тана[3] нашу родословную я еще могу вспомнить, но что было ранее, при Пяти Сменах[4], у меня нет никаких сведений. Осчастливьте нас, сударь, дайте нам от вас услышать об этом и поучиться! Тогда студент изложил им в общих чертах историю о том, как Туская дева помогла Юю в его титанических трудах. Рассказывал он мастерски, ярко, красочно, и чарующие нити повести били жизнью, как родник или фонтан. Старик пришел в восхищение. - Какое счастье, что мы сегодня узнали то, о чем раньше не слыхали! Наш молодой господин, оказывается, нам не чужой. Попроси-ка сюда маму и Цин-фын, пусть послушают вместе с нами и узнают о доблестях наших предков. Сяо-эр прошел в комнаты за занавесями, и сейчас же оттуда вышла старуха с девушкой. Гэн пристально вгляделся и увидел нежные формы, рождающие грацию, глаза чистые, как осенние воды, и струящие блеск ума... Среди людей не будет второй такой красавицы. Старик указал пальцем на старуху и сказал: - Это моя старая карга. Затем, указывая тем же жестом на девушку, добавил: - А это Цин-фын. Она мне, старому хрычу, как бы дочь. Чрезвычайно, знаете, способна. Что увидит, услышит, сейчас же запомнит и уже не забывает. Вот почему я и позвал ее послушать вас. Студент кончил рассказывать и стал пить. Пил и смотрел на девушку пристальным, упорным взглядом. Та, чувствуя на себе этот взгляд, опустила голову. Студент исподтишка, незаметно нажал ногой на ее лотосовый крючок[5], но она быстро отдернула ножку, хотя не проявила гневного неудовольствия. У студента захватило дух, и воображение его буйно разыгралось. Он не мог с собой справиться, хлопнул по столу и крикнул: - Вот бы мне такую жену! Не поменялся б я тогда и с сидящим на троне к югу лицом императором Китая! Старуха, видя, что студент начинает пьянеть и возбуждаться до неистовства, поднялась и ушла с девушкой за занавес. Студент потерял всякую надежду, простился со стариком и вышел. А сердце так и крутило, так и вертело - не могло забыть Цин-фын. Наступила ночь, и он снова пошел в дом. Там еще стоял запах орхидеи и мускуса, но было полное безмолвие, и ни звука, ни кашля не мог он уловить, сосредоточенно внимая и ожидая всю ночь. Придя домой, он стал предлагать своей жене забрать все имущество и идти туда жить, в чаянии хоть раз встретить Цин-фын, но жена не соглашалась. Тогда Гэн пошел туда один. Сел и стал читать в первом этаже. Только что он расположился ночью возле стола, как вбежал черт с всклокоченными волосами и черным, как лак, лицом. Вытаращил глаза и стал смотреть на студента. Тот улыбнулся, обмакнул палец в растертую тушь и давай себе мазать лицо. Намазал и, сверкая глазами, стал тоже в упор смотреть на беса. Тот сконфузился и убежал. На следующую ночь, засидевшись в ожидании допоздна, он погасил свечу и решил лечь спать. Вдруг слышит, что с той стороны дома кто-то открывает двери, открыл и прикрывает. Студент быстро вскочил и пошел смотреть. Видит, дверь наполовину открыта, вслед за тем слышатся чьи-то мелкие, мелкие шажки, и из комнаты показывается пламя свечи. Смотрит - это идет Цин-фын. Неожиданно увидев студента, испугалась и сейчас же пошла назад, быстро захлопнув за собой обе двери. Студент стал на колени и обратился к ней с мольбой: - Я, ничтожный, маленький студент, не ушел от опасности, не убежал от злого лиха... Это только из-за вас. Какое счастье, - смотрите - здесь никого нет! Дайте мне только раз пожать вашу ручку и улыбнитесь мне... Пусть умру тогда, - не жаль! Девушка отвечала ему издали: - Разве ж я не знаю про вашу глубокую и нежную-нежную любовь ко мне? Но ведь заповеди девичьего терема строги, и я не смею вас слушать. Студент продолжал умолять: - Я не дерзаю надеяться на сближение наших тел. Дайте только разок взглянуть на вас - вот и довольно будет с меня! Девушка, повидимому, соглашалась, открыла двери и вышла. Гэн схватил ее за руки и потащил, весь полный неистовой радости, прямо в нижние комнаты, схватил ее, обнял и посадил на колени. Она говорила ему: - Счастье, что судьба наша заранее предрешена, и после сегодняшнего вечера уже не стоит обо мне думать. Студент спросил, что за причина. - Мой дядя, - отвечала она, - боится ваших неистовств и, желая вас отпугнуть отсюда, превратился в злого беса, но вы и не пошевельнулись. Теперь решили переехать в другое место, и вся семья уже перебралась туда, со всеми вещами, а я осталась караулить, но уйду рано утром. Сказала и хотела удалиться, говоря, что боится, как бы не пришел дядя. Студент силой удерживал ее; ему хотелось слиться с ней в радости... Только что они все это договорили, как вдруг вошел старик. Девушка, полная стыда и страха, ничего не могла сказать в свое оправдание, опустила голову, прислонилась к кровати и стояла молча, теребя свой пояс. - Дрянь! - кричал ей сердито старик,- ты опозорила мой дом. Пошла вон отсюда! Попробуй не убраться сейчас же, я тебя погоню плетью. Девушка с опущенной головой быстро убежала.. Старик тоже ушел. Студент бросился им вслед и стал прислушиваться. Слышит брань на все лады и судорожные рыданья Цин-фын, прерываемые спазмами от слез. Душу студента резало, как ножом, и он громко закричал: - Вся вина во мне, ничтожном студенте. При чем здесь Цин-фын? Если простите ее, режьте меня, пилите меня, рубите меня, - я все готов стерпеть... Стоял и кричал еще долго, но было уже тихо. Тогда он лег спать. С этих пор в доме не было слышно ни звуков, ни шорохов. Дядя Гэн, узнав об этом, подивился, и когда студент захотел купить дом для жилья, то он не торговался, а тот с радостью забрал своих и переселился. Он был очень рад, что все это так удалось, и ни на секунду не забывал своей Цин-фын. Как-то раз, возвращаясь домой с могил во время весеннего праздника, он увидел двух маленьких лисиц, которых гнала собака. Одна из них убежала и скрылась в густой траве, а другая металась в страхе по дороге, глядела на студента и нежно-нежно жалобно выла, съежившись и прижав уши, словно прося у него помощи. Студент сжалился над ней, расстегнул свой халат, сунул ее под полу и принес домой. Заперся, положил ее на кровать - оказывается, это Цин-фын. Страшно обрадовавшись, бросился утешать ее и расспрашивать. - Я только что играла со служанкой, - рассказывала Цин-фын, - как вдруг попалась в эту беду. Не будь вас, мне обязательно пришлось бы найти себе могилу в собачьем брюхе. Пожалуйста, не смотрите на меня как на тварь и не презирайте. - Я мечтал о тебе, я думал о тебе целые дни. И ночами во сне с тобой была слита моя душа. Увидел тебя я теперь - словно родное сокровище нашел. Как можешь ты говорить о презрении? - Такова, значит, судьба, небом нам отсчитанная, - говорила дева. - Не было бы этого переполоха, разве могла я к тебе прийти? Однако и счастье же нам! Ведь прислуга обязательно скажет, что я уже погибла. Значит,я могу с тобой быть теперь в вечном союзе. Студент обрадовался и поселил ее в отдельном доме. Прошло более двух лет. Как-то ночью он сидел и занимался. Вдруг вбегает к нему Сяо-эр. Гэн прервал занятия и стал удивленно расспрашивать, откуда это он. Сяо-эр упал на пол и, убитый горем, говорил: - Моему отцу грозит сейчас неожиданная опасность, и, кроме вас, некому помочь. Он сам хотел явиться к вами умолять о помощи, но боялся, что вы его не примете. Вот он и послал меня... Гэн спросил, в чем дело. - Знаете ли вы, - стал рассказывать Сяо-эр, - третьего Мо? - Еще бы, - это сын моего ровесника и товарища! - Так вот, он завтра здесь будет. Если он привезет пойманную лису, разрешите надеяться, что вы ее возьмете и оставите у себя. - Видите ли, - отвечал на это студент, - тот стыд и оскорбление, которые я претерпел тогда, так и горят в моей душе. О чем другом я не позволю и говорить, но если уж вы хотите, чтобы я оказал вам эту небольшую услугу, то извольте, я готов, но не иначе как если здесь будет у меня Цин-фын. Сяо-эр заплакал и сказал: - Сестренка Фын, вот уже три года, как умерла в поле. - Ну, когда так, - промолвил студент, оправив платье, - мне еще больше досадно и неприятно. Взял книгу и стал громко читать, не обращая на молодого человека никакого внимания. Тот вскочил, рыдал до хрипоты, закрыл лицо руками и выбежал вон. Студент пошел к Цин-фын и рассказал ей, что было. Та побледнела. - Что же? Ты спасешь его или нет? - спросила она с тревогой в голосе. - Спасти-то спасу, - отвечал он, - но я не обещал, просто желая отплатить за грубость старика! Дева обрадовалась и сказала: - Я осталась ребенком сиротой, и он меня вырастил. Правда, он тогда так провинился перед тобой, но ведь того требовала строгость семейных нравов. - Конечно, - соглашался студент. - Однако он сам виноват, что я не могу говорить об этом без раздражения, и если бы ты действительно умерла, я бы, конечно, не стал ему помогать, - Ну и жестокий же ты человек, - смеялась Цин-фын. На следующий день действительно приехал Мо, на коне в роскошной сбруе, и колчаном из тигровой, шкуры, в сопровождении толпы слуг. Студент встретил его у ворот. Видит - охотничьей добычи очень много, и среди неё чёрная лисица, у которой вся шерсть в темной крови. Потрогал, - тело под кожей еще теплое. Сказал, что у него порвалась шуба, и просил дать ему на починку. Мо с радостью отвязал и отдал, а он передал лисицу в руки Цин-фын, сам же уселся с гостем пить. Когда тот ушел, Фын прижала лисицу к груди, и та через три дня ожила, повертелась и превратилась опять в старика. Он поднял глаза, увидел Фын и подумал, что он не среди людей. Фын стала рассказывать, как все это было. Старик поклонился студенту и сконфуженно извинился за прежнее. Затем, глядя радостно на Фын, говорил: - Я всегда думал, что ты не умерла. Так вот и оказалось! Затем дева стала просить. - Если ты меня любишь, - говорила она студенту, -пожалуйста, предоставь мне опять прежний дом, чтобы я могла моего дядю потихоньку откормить. Студент изъявил согласие. Старик, красный от волнения и смущения, поблагодарил, откланялся и ушел. С наступлением ночи действительно явилась вся семья, и с этих пор стали жить, как отец с сыном, не враждуя и не чуждаясь. Студент поместился в своем кабинете, куда Сяо-эр заходил время от времени поболтать. Жена Гэна родила мальчика. Когда он вырос, дали ему Сяо-эра в учителя. Он отлично учил и имел вид настоящего наставника. | |
| Категория Китайская литература (Пу Сун Лин): Китайская литература (Пу Сун Лин) | Добавил: Хитрейшина (22.08.2014) | |
| Просмотров: 558 / Китайская литература (Пу Сун Лин) / |
| Всего комментариев: 0 | |